Реквием

Люди привыкли, что Слово не опаздывает. Люди настроили коммуникаторы, но вместо уверенного пророка увидели сгорбившегося на стуле мужчину. Увидели обыкновенного человека.
Который смотрел в себя.
А рядом с ним молчал уродливый микрофон.
О чем говорить? Сказать правду? Поймут. И не просто поймут – поддержат. Все знают, что лидеры dd – убийцы и отступники. И ждут проклятий в их адрес. Сжимают кулаки в ожидании слова: кровь! Все согласятся с тем, что предателям должно воздать по заслугам, однако говорить о мести пророк не хочет.
Глаза закрыты, но Сорок Два видит громоздкий микрофон. Металлический корпус и металлическая сеточка. Толстый кабель, по которому вот-вот потечет ярость.
Но в душе ее нет, а значит, все поймут, что Слово ненастоящее.
Тогда о чем?
Рассказать, как ему плохо? Поведать миру, как Идея превращает романтика в убийцу? Тоже поймут, потому что любят. Разделят боль, ведь страдания его – за них. Он – пророк. Он платит собой за их будущее. Он ведет людей к новой Эпохе по дороге, вымощенной остатками его души.
Толстый кабель изготовился, нетерпеливо ждет исповеди, но пророку не нужна жалость людей. Он сознательно выбрал свой путь и не хочет плакаться в жилетку. А значит, все поймут, что Слово ненастоящее.
Сорок Два открывает глаза и видит капающую с пальцев кровь. Это красная кровь Красной Розы, красная кровь прекрасного цветка, что отдал за него жизнь. Кровь, которая стала дорогой. Сорок Два открывает глаза и видит дрожащие пальцы. Это пальцы Пумы, прекрасной Пумы, которая скоро сгорит изнутри. Так дрожит дорога под ногами путника. Сорок Два открывает глаза и видит уродливый микрофон.
Проклятый экспромт!
Нужно было написать что-нибудь соответствующее, но сегодня им управляет душа, а не разум. Она хочет раскрыться. Она говорит: ты убил меня, давай хотя бы простимся. Она заставляет искать тему, искать слова. Она говорит: в последний раз!
Сгорбленный человек закрывает ладонью глаза, приближает губы к микрофону и очень-очень тихо начинает…

Сегодня я хочу говорить о любви. О настоящей любви. О всепоглощающем, иррациональном чувстве, не подчиняющемся логике и расчету. О любви, которую невозможно выразить даже Цифрой. О любви, которую Поэтесса назвала чудом. О любви, которая была с нами всегда: и в пещерах, и в Анклавах. Мы изобретали слова, мы писали книги. Мы открывали новые земли и убивали в страшных войнах. Мы жертвовали собой ради других и совершали подлости. Путь человека труден, но рядом с ним всегда идет любовь. Потому что любовь – это и есть человек…

Сегодня я хочу говорить о любви, которая есть Вселенная по имени Человек. Я хочу говорить о закате над морем, о красном шаре солнца, что медленно опускается за горизонт, о теплом песке и прикосновении. Я хочу говорить о том, как пальцы находят ее ладонь, и в тот же миг меняется все. Ты становишься другим, и мир вокруг становится другим. Я хочу говорить о том, как солнце встает над городом, как первые лучи ползут по стеклу и камням, создавая первые тени. Я хочу говорить о том, как ты раздвигаешь шторы, смотришь на улицу и не видишь грязь, потому что тебе хорошо. Потому что мир твой наполнен любовью. Я хочу говорить о том, как подходит она и ее тонкие руки ложатся на твои плечи. Ты чувствуешь ее запах, ее улыбку и ее любовь. Зарождающийся день принадлежит только вам, и так будет всегда. Ничего не заканчивается, потому что любовь есть Время.

Сегодня я хочу говорить о любви, которая есть Вселенная по имени Время. Я хочу говорить о том, что без любви оно теряет смысл. Не умирает, но лишается души. Время без любви – лишь минуты, складывающиеся в ненужные годы. Время без любви – это тьма, в которой нет даже проблеска живого. Время без любви считает часы до смерти, а потому убивает… Сегодня я хочу говорить о любви, которая наполняет время желанием, которая превращает реку времени в стремительный поток, несущий не к смерти, но в вечность. Сегодня я хочу говорить о любви, благодаря которой мы без страха смотрим в будущее, потому что любовь есть Надежда.

Сегодня я хочу говорить о любви, которая есть Вселенная по имени Надежда. Я хочу говорить о любви, что помогает нам улыбаться, поднимаясь на костер. Я хочу говорить о любви, которая мешает опустить руки, которая ведет вперед. Я хочу говорить о любви, дарящей крылья. Не каждый из нас может справиться с навалившимся миром, но это не слабость, это отсутствие любви. Костры, на которые мы всходим, горят в наших душах. Пылают, не позволяя раствориться в бессмысленной тьме. Они могут сжечь, если мы не поймем, что горят они для других. Они могут подарить надежду, ведь каждый костер – это маяк. Я хочу говорить о кострах, уносящих ввысь. Я хочу говорить о кострах любви, в пламени которых вы понимаете, что способны на все, ибо любовь есть Чудо.

Сегодня я хочу говорить о любви, которая есть Вселенная по имени Чудо. О плодах, доступных каждому. О плодах, которые может подарить только любовь. Сегодня я хочу говорить о том, что у каждого из нас есть цель, и тем она выше, чем сильнее горящий внутри костер. Сегодня я хочу говорить о том, как мы идем к своей мечте дорогой злобы, как обманываем и предаем, не обращая внимания на гаснущее пламя. Сегодня я хочу говорить о том, как легко спутать силу и жестокость, как душа становится каменной, а время превращается в палача. Сегодня я хочу говорить о том, как счастлив любящий, ибо его преграды сжигает горящий внутри огонь. Сегодня я хочу говорить о том, что злость помогает добраться до цели, а любовь дарит чудо ее творения. Сегодня я хочу говорить о том, что преисполненный любовью становится способен на все, ибо любовь есть Невозможное.

Анклав: Москва
Олово давно забыл об овощах. Сидит у самого коммуникатора, напряженно вслушиваясь в речь Сорок Два. Неподвижен, как статуя, натянут, как тетива. Потом Олово долго трет лоб, с трудом вырываясь из тумана, в который отправили его слова пророка, потом смотрит на застывшее лицо Чайки и тихо говорит:
– Он перебил вра-агов. Он перебил всех вра-агов.
И качает головой.
Голос выводит Илью из оцепенения. В первое мгновение он чувствует отвращение, ему даже стыдно перед собой за то, что заслушался, но эти эмоции быстро проходят. Они ненастоящие. Настоящее спрятано в пришедших по сети словах.
– Откуда ты знаешь? – спрашивает Илья и удивляется, как хрипло звучит голос.
– Ему было плохо, – задумчиво тянет Олово. – Он убива-ал вра-агов, но ему было плохо. А-а еще он убил свою душу. – Пальцы слуги скребут по черным татуировкам. – Я-а зна-аю, ка-ак душа умира-ает.
– Мы слушали не оду, а реквием, – шепчет Чайка.

Вадим Панов
Продавцы невозможного

Добавить комментарий