Вы видите круг из сине-фиолетовых пятен, которые по очереди исчезают, как бы двигаясь по кругу.
Направьте взгляд в перекрестие в центре, наблюдая при этом боковым зрением за тем как исчезают пятна. Если вы все сделаете правильно, то увидите, что по кругу движется пятно зеленого цвета.
Не отводите взгляд, и через некоторое время фиолетовые пятна исчезнут совсем, и останется только бегущее по кругу зеленое!
Кгхм… Кгхм-кгхм. Значит, так.
Человеческое зрение отличается не только огромным диапазоном воспринимаемых яркостей, но и способностью к цветовой адаптации. Мы легко привыкаем к красно-жёлтому свету ламп накаливания, и он кажется нам белым. Мы быстро привыкаем к оранжевым уличным фонарям, и их свет кажется нам вполне белым. Мы способны избавляться от преобладающего цвета, чтобы лучше различать остальные цвета и яркость. Белое пятнышко на голубом фоне кажется нам желтоватым, а на зелёном – пурпурным, на красном – голубым. Глаз человека не так уж удачно устроен, (как, нарпимер, у осьминога) природа разместила разъём прямо посреди матрицы, то есть нерв к глазу подходит в не слишком удачном месте, образуя слепое пятно. От этого недостатка мы вынуждены избавляться при помощи софтверных заплаток, храня в памяти недостающий фрагмент. Опять же, периферийное зрение у нас гораздо хуже воспринимает цвет, зато лучше работает в сумерках – мы хорошо видим боковым зрением в сумерках, особенно меняющееся изображение, зато при свете дня цвет в периферийных зонах приходится держать большей частью в воображении.
То есть, глядя в перекрестие на так называемое ЭТО, человек в реальности видит очень немного: серый круг. “Меняется! Исчезло что-то!” – сигналит периферийное зрение. “Оно Было Пурпурное” – быстро соображает заплатка в драйвере, и подменяет результат на “Пурпурное исчезло!”. “Ага, значит появилось, наоборот, зелёненькое.” – смекает общий цветорегулятор, и отправляет окончательный результат в мозг. “Меняется! Нифига исчезло, а опять чего-то появилось, как было.” – не умолкает периферия. “Нифига – зелёное, значит фига – пурпурное”, решает компенсатор света на полпути к мозгу, и пинает заплатку к софту: “Слышь, всё нафиг наоборот стряслось.” Заплатка долго пытается сообразить, как не выдать наличие слепого пятна и битых пикселей в новой ситуации, ей не хватает времени, и она решает замазать всё в фотошопе, сославшись на цейтнот, Цейлон, цуцыков и ЦУП, а также дернувшийся глаз и неожиданную скупую слезу. Мозг тупит, и требует ещё фотки в студию. Фотки размытые и в неправильном цвете, поэтому орган зрения лихорадочно наводит лоск на пару старых картинок, заменив перекрестие на голову Чубайса, а жёлтые круги на книжную полку, вставляет картинку в мерзкого цвета рамку и отправляет заказчику. Мозг устаёт тупить, и подключает интеллект (и кулер), похеривая фотки в гипоталамус, и выдавая сознанию телегу про сроки, финансирование, крутящийся зелёный шарик на пустом сером фоне, и острое желание переместить взгляд на какое-нибудь новое ЭТО. Сознание перемещает взор на белый фон рядом с ЭТИМ. “Меняется! Всё меняется!” – звонит подслеповатая периферия компенсатору, попутно пиная впавший в транс патч на драйвере слепого пятна. “Я так работать не могу” – сообщает компенсатор, “рисуйте сами что хотите, собачек, чёртиков, водопад! Только не пурпурное!!! Я щас вам весь этот глаз моргну, и соседний тоже!”. Тут просыпается гипоталамус, и сходу предлагает кое-каких гормончиков принять, и посмотреть на зелёные шарики новым, хи-хи-хи, взглядом. “Какие, нахер, зелёные шарики?!” – возмущается мозг, и моргает обоими глазами. Зрительные органы, без тени смущения и в один голос бесстыдно рапортуют: “На белом фоне, Вашизвилистость! Как есть шарики! Зелёновые! Дох… То есть много!”. “Глаз моргнул!” – рапортует запоздало заплатка. Все добродушно смеются. 🙂
P.S. честно стырено. Во многих перепостах отыскать первоисточник не представляется возможным.